Фуко Мишель, Foucalt Michel. Классики менеджмента

Информация для публикации любезно предоставлена изд-вом Питер 

Все классики менеджмента - по ссылке

Фуко, Мишель (1926-1984), Foucalt, Michel

1. Введение
2. Биографические данные
3. Основной вклад
4. Оценка
5. Заключение

Краткие биографические сведения

• родился 15 октября 1926 г. в Пуатье в семье хирурга; посещал местную католическую школу, затем стал пансионером в лицее Генриха IV в Париже;
• закончил Сорбоннский университет (1948), начал работать психопатологом в больнице Св. Анны; вступил в коммунистическую партию;
• получил дипломы по философии (1951) и психопатологии (1952); в 1951 г. вышел из компартии;
• в 1951-1955 г. работал преподавателем факультета психологии в Университете Лилля и в 1955-1958 гг. преподавателем кафедры французской литературы и культуры в Университете города Упсала (Швеция), в 1959 г. возглавлял Французский институт в Гамбурге;
• в 1960-1966 г. профессор философии в Университете города Клермон-Ферран и в 1966-1968 гг. профессор Тунисского университета
• в 1968-1970 гг. профессор и декан Университете Париж-VIII в Венсене;
• В 1970-1984 гг. профессор истории систем мышления во Французском колледже;
• скончался 25 июня 1984 г. в парижской больнице Сальпетрьер от СПИДа и рака мозга

Основные работы

• Madness and Civilization (докторская диссертация) (1966)
• The Archaeology of Knowledge (1969)
• Discipline and Punish: Birth of the Prison (1975)
• The History of Sexuality (Volume 1 1976, Volume 2 1984)

Резюме

Мишель Фуко — один из наиболее известных и влиятельных французских философов конца XX в., ставший всемирно знаменитым в последние годы своей жизни и особенно после своей трагической смерти. В его работах рассматривались самые разные проблемы — история отношения к сумасшествию, вопросы сексуальности, наказаний, исторической методологии. Но их объединяла одна общая тема: идея о том, что особое внимание Просвещения и либерального гуманизма к индивидуальному субъекту, к прогрессу и цивилизации исказили и скрыли реальную природу социальных изменений, произошедших в течение двух последних веков — расширение нормализующих общественных тенденций, подкрепляемых технологией и структурой наблюдений. По мнению М. Фуко власть правительства над людьми становилась все более всепроникающей и все менее воспринимаемой физически, что предполагает усиление общей дисциплины для всех и каждого, причем и то, и другое оказывает влияние на развитие современной организационной теории.

1. Введение

Мишель Фуко, возможно, был последним и наряду с Жаном-Полем Сартром самым, (по крайней мере с точки зрения популярности) великим литературно одаренным героем-философом, сыгравшим важнейшую роль в культурной и политической жизни Франции XX в. В то время как он был одной из наиболее заметных связанных с постмодернизмом фигур, возможно, что одним из его достижений было сопротивление категоризации, хотя бы и в качестве постмодерниста. Его идеи имели много общего с воззрениями Жака Деррида, и он нередко рассматривался в качестве постструктуралиста, хотя близость философа к Фридриху Ницше позволяет отнести его к литературным модернистам более раннего поколения. М. Фуко разделял нигилистический взгляд Ж.-П. Сартра на судьбу человека, но подобно постструктуралистам он не мог принять представления об индивиде как об агенте. Он интересовался социальными процессами, а не мыслями, действиями или намерениями отдельных личностей.

Хотя этот интерес сблизил его с марксистами, он не смог принять их отношения к французскому просвещению XVIII в. и к представлению об истории как о процессе развития — его самыми активными критиками были теоретики марксизма, приверженные модернистским принципам Франкфуртской школы, и прежде всего в особенности Юрген Хабермас. Эти теоретики критиковали любой его отход от акцента на подавлении индивидуального субъекта (в действительности он близко подошел к утверждению о том, что подавление/власть были средством, за счет которого “составлялись” индивиды и их “души”), хотя с другой стороны, его работа о психиатрических лечебницах первоначально вызвала овации тех, кто подобно Р. Лэнгу настаивал на необходимости освобождения личности.

В научном наследии М. Фуко трудно найти одну основную исходную идею. В его работах присутствуют объединяющиеся темы, аргументы и лейтмотивы, но в них нет устойчивого набора концепций. Кажется, что всякий раз его идеи рождаются заново — параллельно с его основными работами, которые сами по себе насыщены риторическими приемами, М. Фуко опубликовал тексты многих своих лекций и интервью, общий эффект которых производит неоднозначное впечатление. Разумеется, можно доказать, что все это свойственно постструктуралистам или постмодернистам, однако сам М. Фуко утверждал, что не принадлежит ни к тем, ни к другим. Тем не менее, ясно, что он не является любителем литературных шуток, так как его работы и заявления обычно писались в морализаторском стиле и как правило были нацелены против буржуазии и используемого ею средства камуфляжа — философии Просвещения. Одна из любопытных особенностей мышления М. Фуко состоит в том, что он смог отказаться от марксистской теории, но не от ненависти к буржуазии, хотя представление о скрытой от постороннего глаз буржуазной конспирации, используемой для максимального усиления надзора и нормализации ни о чем не подозревающего мира является абсурдным с любой постмодернистской (или марксистской?) точки зрения — напротив, оно кажется подобным кошмарной карикатуре на модернизм.

По большому счету это было не так уж важно — слава М. Фуко может, в конечном итоге, держаться и на его стиле, так же как и на его личности и талантах оратора и писателя. В отличие от Деррида проза М. Фуко и тексты его выступлений привлекают пристальное внимание и, изобилуя парадоксами и двусмысленностями, сохраняют внешнюю видимость ясности. Возможно именно его непревзойденная способность пережить роль радикального героя-философа и связать себя с французской общественностью эпохи, наступившей после 1968 г., и постсоциалистической/постполитической общественностью во всем мире обеспечила популярность М. Фуко.

2. Биографические данные

Мишель Фуко родился 15 октября 1926 г. в городе Пуатье в семье, принадлежавшей среднему классу. Его отец был хирургом (поэтому позднее говорили о разъединяющем “анатомическом” взгляде М. Фуко на взаимозависимые самостоятельные исторические процессы). Сначала Мишель посещал местную католическую школу, а затем родители отправили его в престижный парижский Лицей Генриха IV. Оттуда, что было вполне логично, он поступил на одно из отделений Grand Ecoles, а именно в Ecole Normale Superieure. Одновременно М. Фуко посещал лекции по философии Луи Альтюссера (в Сорбонне). Любопытно, что после первых многообещающих успехов в философии, он избрал профессию, более связанную с медициной, а именно, психопатологию. Чувствуется, что область изучения проблем сумасшествия, в которой он впервые громко заявил о себе после опубликования в 1961 г. текста докторской диссертации под названием Folie et Derasion (“Безумие и цивилизация”), была той научной сферой, в которой впечатляющие к тому времени возможности М. Фуко как владеющего литературным стилем философа были дополнены практическими знаниями и опытом. Хотя при ретроспективном взгляде видно, что эта диссертация содержит в себе многие темы его последующих работ (Просвещение, ведущее к освобождению душевнобольных после ограничения их свободы, только благодаря ему теперь стало возможным заменить физическое сдерживание психологическим), она стала известной специалистам самой разной политической или философской ориентации. Часто высказывались мнения о том, что хотя исторические аспекты работы рассматривались историками как недостаточно проработанные (подобное часто случалось с работами М. Фуко, хотя необязательно шло им во вред), традиционные истории ухода за душевнобольными никогда не должны были вновь быть одними и теми же. То же сочетание нигилистической теории (разрушение, но не замена принципов Просвещения) и блеск литературного стиля применялись затем к медицинским и другим профессиям со времен Ренессанса и до XIX столетия.

Любопытно, что несмотря на ранний успех, М. Фуко выбирал для своей академической деятельности сравнительно малоизвестные места — Лилль, Упсала, Клермон-Ферран, Тунис (что могло быть неверно истолковано с точки зрения развития его карьеры во Франции). Несомненно, что время его возвращения в Париж в 1968 г. и время начала его наиболее продуктивного периода научной деятельности совпали наилучшим образом. В качестве декана нового VIII парижского университета в Венсене (в 1968-1970 гг.) М. Фуко стал естественным лидером этого радикального гетто, опустошенного вследствие неудачного исхода событий 1968 г., но в то же самое время (это может быть доказано) он был опьянен своим освобождением от политики. Хотя его занятия в этот период — редактирование радикальных журналов, бесконечные интервью и идеологические диспуты — казались типичными для радикального лидера, роль М. Фуко может быть интерпретирована следующим образом: поддерживать в живом состоянии миф о революции, позволяя тем временем интеллигенции уходить из политики ради литературных и культурных проблем (которые, разумеется, также могут определенным образом рассматриваться как политические). Немногое из идей М. Фуко, помимо критики буржуазии, имели какое-то радикальное или политическое содержание с точки зрения существующих предписаний поведения (см. ниже дискуссию о власти) и его радикализм оказался сведенным к демонстративным жестам (например, вызвавшая много критики его поддержка аятоллы Хомейни и исламской революции в Иране). В ретроспективе коллапс крайних левых и коммунистической партий в конце 1970-х гг. выглядит предрешенным результатом, кульминацией победы социалистов под руководством Ф. Миттерана в 1981 г., которая вынудила интеллигенцию признать социальную демократию. Способность М. Фуко перенести видимость радикализма в эту новую эру (не в последнюю очередь посредством новых форм радикализма, например, раскрытия сведений о своей гомосексуальной ориентации) породила непрерывный поток критики в его адрес со стороны левых традиционалистов.

В 1970 г. М. Фуко получил свой последний и самый престижный пост — руководителя кафедры системного мышления во Французском колледже, который он занимал вплоть до смерти от СПИДа, наступившей в 1984 г.  

3. Основной вклад

Научная репутация М. Фуко сложилась благодаря написанию им таких книг как Madness and Civilization (1961); The Archaeology of Knowledge (“Археология знания”) (1969); Discipline and Punish: Birth of the Prison (“Дисциплина и наказание: происхождение тюрем”) (1975); The History of Sexuality (“История сексуальности”) (Volume 1 1976, Volume 2 1984). С учетом ограниченных размеров статьи основное внимание в ней будет уделено концепциям, имеющим отношение к теории организационного поведения.

Суть вклада М. Фуко в теорию может быть резюмирована с помощью двух понятий — власти и надзора. Следуя своему раннему убеждению в том, что либеральное обхождение с душевнобольными отражало возросшую расположенность к осуществлению психологического, а не физического контроля, М. Фуко развил эту идею (на основе изучения тюрем) таким образом, что стал воспринимать расширение надзора, произошедшее в период с XVIII в. и до наших дней (продукт либерального рационализма) как ведущее к тотальным формам социального контроля. Буржуазия, по его мнению, стремится устранить неопределенности и “нормализовать” все общество. М. Фуко представлял эту точку зрения на примере предложенного в XIX в. И. Бентамом архитектурного проекта тюремного здания — “паноптикона” (круглой тюрьмы с помещением для смотрителя в центре), обеспечивавшего максимальный надзор за заключенными.

С этой концепцией была связан и взгляд М. Фуко на власть. Он пошел гораздо дальше марксистской обеспокоенности угнетением индивидов и групп другими индивидами и группами. Власть была не просто атрибутом конфликтных ситуаций или инструментом, имевшимся или не имевшимся у тех или иных социальных сил. Она представлялась как необходимый элемент всех сфер социальной системы. Все социальные отношения находятся под опосредованным воздействием власти. Индивиды не уничтожаются властью, а компонуются и структурируются посредством использования силы в пределах всей социальной системы.

М. Фуко оставался верным постструктуралистскому принципу непризнания индивида в качестве агента — он верил, что при изучении правления “королевская голова” (забота о мотивах и действиях власти) должна быть отсечена. Однако, он все еще, по-видимому, требовал конспирации (чего-то плохо определенного) буржуазии, которая позволила бы ей находиться в тени и обеспечивала бы стимулы для усиления надзора. Данная точка зрения отражает прочную уверенность М. Фуко в том, что рационально-правовые общественные институты являются не более чем камуфляжем, хотя он утверждал также, что технология надзора является более важной, чем задача или мотив ее применения.  

4. Оценка

С точки зрения теории организационного поведения вклад М. Фуко в проблему, в связи с которой он чаще всего упоминается — о власти и “паноптиконе” — кажется скорее символическим, чем имеющим действительно важное аналитическое значение. На самом деле специалистам по поведению в организациях необходимо просто ссылаться на какого-нибудь автора, наподобие М. Фуко, олицетворяющего собой идею радикализма. Сами по себе его идеи способны принести лишь ограниченную пользу. Пока “паноптикон” в действительности отражает некоторые особенности своего и нашего времени (желание исключить неопределенности посредством безжалостного применения административного порядка), он, возможно, наилучшим образом понимается как нереализуемое устремление личности определенного типа, в то время как М. Фуко, по-видимому, полагает, что такой проект может быть осуществлен в широком масштабе.

Он также рассматривает дисциплину и надзор как нечто негативное, в то время как в других контекстах к ним может быть другое отношение (хотя для этого необходимо верить в человеческое посредничество и мотивы развития этого воззрения).

Идея о власти как о всеобъемлющем социальном феномене кажется на первый взгляд позитивным изменением чрезмерно упрощенного представления о том, что “А имеет власть над Б”) и его многих вариантов в теории организационного поведения, так как является идеей о власти, формирующей личность и общество не однонаправленными способами. Однако эта более широкая и более изменчивая картина нарушается при введении в нее негативного фактора существования буржуазии, который делает абсурдным весь подход в целом – почему активным агентом должна быть буржуазия, а не кто-нибудь еще? С этой точки зрения более обоснованным представляется более традиционный подход, базирующийся на представлении об эксплуатирующих элитах.

Более важным является то, что теория М. Фуко мало что объясняет. Если власть существует везде и во все времена, действуя одновременно во всех направлениях, то это можно представить и так, как будто ее нет нигде (как заметил, среди прочих, Ж.-Л. Бодри). Мы не способны реконструировать события в любой организации с точки зрения власти так как мы не можем, согласно этому мнению, отличить полномочия (или стратегию) одного человека от полномочий другого. Эта концепция перекрывает многие пути развития (как эмпирические, так и теоретические). Не ясно, открывает ли она им взамен какие-нибудь другие — по-видимому, скорее идея власти потеряет все свое значение.

Наконец, рассматриваемые концепции отнюдь не являются такими оригинальными, как думают многие — идея власти, существующей скорее во взаимосвязях между личностями, а не просто принадлежащей индивидам, известна давно и возникла в значительно более скучной внешней среде, равно как и связанная с ней идея М. Фуко власти как знания и знания как власти. Это наверняка было понято еще несколько десятилетий назад даже самыми неповоротливыми сторонниками теории сопряженных обстоятельств.

Что касается основополагающей темы для регламентации трудовой жизни, то была ли ее трактовка намного лучше той, которую предложил Рейнхард Бендикс в 1950-е гг., поскольку различия и сравнения делались в ней между разными традициями капитализма и менеджмента, в то время как поиск объединяющей конспирации игнорировался?

5 Выводы

Достижения Мишеля Фуко как индивида были огромны, также огромной остается и его слава. Как и в случае с Ж. Деррида, можно утверждать, что успех М. Фуко был обусловлен в большей мере его неповторимым и убедительным голосом, чем любой его важной идеей или школой мышления (говорят даже об “эффекте” М. Фуко, а не о его школе).

Хотя М. Фуко обеспечил себе место в пантеоне философской славы, его вклад в теорию организационного поведения представляется достаточно спорным, отчасти благодаря тому, что нередко воспринимается как литература для чтения. Действительно, работы М. Фуко являются скорее литературными упражнениями, а не научными исследованиями. Разработанные в них концепции поддерживаются на поверхности и защищаются от существующих в них противоречий с помощью искрометного, свободно льющегося стиля изложения. Вырванные из контекста сочинений, и утратившие связь с их стилем, концепции теряют свой блеск.